Смотреть больше слов в «Энциклопедическом словаре»
писатель конца XVIII в. Сделался известным в спб. обществе своими остроумными, часто циничными выходками; за одну из них, по воцарении имп. Павла, он с... смотреть
Копьев (Копиев) Алексей Данилович [1767 – 5 (17) VII 1846]. Сын пензенского вице-губернатора Д. С. Копьева. С 1775 записан в гвардию, 10 июля 1778 произведен в сержанты Измайловского полка. Быстрое продвижение К. по службе началось после 1791 одновременно с фавором П. А. Зубова, который взял его в свой штат, где К. вскоре достиг чина армейского подполковника. По замечанию В. Н. Головиной, К. был «человек умелый, но очень скверный, сущий паразит, увивавшийся около вельмож». В 1794 К. участвовал во взятии Варшавы и преследовании инсургентов, во время которого направил непосредственно императору Фридриху-Вильгельму вызывающее письмо по поводу отбитых русскими у поляков, но присвоенных пруссаками орудий. Приказом Павла I от 2 мая 1797, отданным в Москве, К. за какую-то выходку («дурное поведение») подвергся четырехмесячному аресту, а затем был отправлен в армейский полк. Предполагается, что с этим эпизодом биографии К. связана эпиграмма <em>Г. Р. Державина</em> «На падение Фаэтона» (1798). Известно прошение К. к императору от 31 марта 1797 из Невеля, где он состоял в Псковском драгунском полку, о помиловании и о предоставлении отпуска в связи со смертью отца (РГИА, оп. 43, № 480, л. 63).В начале александровского царствования, ок. 1802, К. возвратился в Петербург, получил в соответствии с выслугой лет чин генерал майора и продолжил службу. В 1808 вместе с <em>И. А. Тейлъсом</em> и <em>Н. Ф. Эминым</em> К. состоял членом Комиссии рассмотрения финляндских дел до ее ликвидации в 1810. После войны 1812 К. продал свою финскую мызу гр. Армфельду и купил имение Пустынка на берегу Тосны, рядом с имением Воронцовых, послужившее причиной вражды между соседями. В 1827 К. заочно избрали членом Комиссии для составления дворянской родословной книги Шлиссельбургского у., однако по справке оказалось, что он уже не имел собственности в Финляндии (РГИА, ф. 1286, оп. 4 (1827 г.), № 560). Позднее К. многократно покупал и продавал др. небольшие имения вблизи Петербурга (напр., с. Никольское в Шлиссельбургском у., где вел тяжбу с местными мастеровыми, – РГИА ф.472, оп. 1, № 954). В 1828 он продал казне на снос петербургский дом у Чернышева моста (за 220000 руб. с рассрочкой на 20 лет), а затем до 1831 добивался выплаты всей суммы досрочно (РГИА, ф. 1286, оп. 4 (1828 г.), № 220).С кругом писателей и журналистов нач. века К. не общался, занимаясь торгами и подрядами, но его хорошо знал дворянский и служилый Петербург. По воспоминаниям современников, в старости oн отличался скупостью, неопрятностью, алчностью, циничным пренебрежением к общему мнению. Незадолго до смерти он проклял и лишил наследства единственного сына Юрия, замешанного М. С. Воронцовым в скандальный процесс и лишенного флигель-адъютантского звания.Как герой литературного фольклора К. был известен более, чем как литератор. Современники циклизовали вокруг личности К. массу легендарных подробностей и анекдотов, характеризующих его как принципиального фрондера (что маловероятно), шутника, остряка и балагура, человека переменчивой судьбы. Согласно мемуарам и семейным преданиям, К. воспитывался в Пензе вместе с будущим министром полиции А. Д. Балашовым, тринадцатилетним юношей прибыл в полк и прославился здесь своими проказами и насмешками над командиром А. И. Арбеневым. В Петербурге К. будто бы некоторое время жил в доме кн. Вяземской (урожд. Трубецкой); в нач. 1790-х гг. был обручен с Т. И. Белосельской (в замуж. Бахметевой; А. Д. Янькова относит приписываемый К. в связи с этим Н. В. Туркестановым экспромт к Ф. С. Лужину и др. княгине Белосельской-Белозерской) и сватался за Д. М. Кутузову-Голенищеву (в замуж. Опочинину), но оба брака расстроились. Понравившись Зубовым, он стал чем-то вроде шута в их свите. Благодаря их покровительству, за три производства он шагнул из сержантов гвардии в подполковники и вошел в число придворных кавалеров при Густаве IV Адольфе, женихе вел. княжны Александры Павловны. Смерть <em>Екатерины</em> <em>II</em> застала К. в Пензе у родных. По возвращении на службу он попал в крепость, а затем в ссылку – в полк, размещенный в Финляндии. Разнообразнее всего варьируется мемуаристами эпизод со ссылкой К. А. С. Шишков, Н. И. Греч, Ф. Ф. Вигель рассказывают, что К. вызвал гнев Павла, появившись на вахтпараде в утрированном до смешного гатчинском мундире. По одной из этих версий, К. добился смягчения своей участи шутливыми письмами к императору из крепости и был возвращен на службу, но удален из столицы; по др. версии (С. Д. Полторацкий, Н. В. Туркестанов), К. усугубил свою вину стихами, адресованными худородному обер-полицеймейстеру Е. М. Чулкову: «Отец твой был Чулок, а мать твоя Тряпица…». В Кексгольме К. будто бы был разжалован в солдаты, то ли за шутки над новыми порядками, то ли за дуэль с кн. Долгоруковым, и лишь его молодой жене (Анне Констанции, дочери бывшего кавалергарда барона Карла Шкотта) удалось испросить прощение мужу (либо у Павла, либо у Александра I – сведения не совпадают). Более вероятным представляется мнение, что К. помогли вернуться в столицу Зубовы и П. А. Пален в тот короткий промежуток времени, когда они еще обладали влиянием на Александра I.Известность К. как оригинала и колоритной бытовой фигуры засвидетельствована самыми разными людьми. И. М. Долгоруков, знавший семью К. по своей службе в Пензе, так характеризовал его в заметках 1813 о нижегородской ярмарке: «Видел сочинителя “Лебедянской ярмарки” острого К. Кто его не знает? Всегда и везде одинаков: шутит, лжет, хохочет с утра до ночи; все знают, что он несет гиль, но всякий вокруг жмется, слушает, и где он, там толпа». Похожий портрет набросал Ф. Ф. Вигель, встречавший К. в 1811 в доме сенатора А. Я. Болотникова, приятеля <em>И</em>. <em> И</em>. <em> Дмитриева</em>. М. Н. Лонгинов полагал, что басню «Лжец» И. А. Крылов написал под впечатлением разговора с К. за обедом в петербургском Англ. клубе. П. А. Вяземский сохранил анекдот о комической встрече К. с С. Л. Пушкиным на Невском проспекте. Подборка рассказов о поездках К. на упряжке свиней, о его проделках с косой и табакеркой Павла I попала в книгу А. Дюма «De Paris a Astrakhan» (1860; П. А. Вяземский указывает, что ранее они были напечатаны во фр. газетах). Биографическая достоверность всех этих сообщений сомнительна. Перечисленные анекдотические истории приписывались (часто с большим основанием) также А. Н. Голицыну, Вакселю и др. современникам К. (напр., стихотворная пикировка о полете на воздушном шаре принадлежит не К., а С. Л. Львову и А. С. Хвостову).Собственная литературная деятельность К. оказалась мимолетной. Первая и наиболее значительная комедия К. «Обращенный мизантроп, или Лебедянская ярмарка» (пост. 11 мая 1794) тематически и отдельными персонажами связана с «Недорослем» (Правдин, Гур Филатыч – племянник Простакова, Еремеевна, ставшая профессиональной свахой); среди действующих лиц есть недоросль Микеша. упоминается и сама комедия <em>Д. И. Фонвизина</em>. Любовная линия в пьесе К. испытала влияние карамзинизма; он впервые вывел в качестве героини сентиментальную воспитанницу Смольного монастыря. Создавая вслед за Фонвизиным бытовую сатиру на провинциальные дворянские нравы, идейно К. следует за комедиографией Екатерины II. В пьесе осуждаются «ужасные» последствия фр. революции, проводится мысль о том, что люди в целом не понимают истинной свободы, а рус. дворянство, в частности, не умеет пользоваться мудрыми законами императрицы о народных училищах и правами, предоставленными ему «Учреждением о губерниях» (1775) и «Жалованной грамотой российскому дворянству» (1785). Причиной всех неурядиц в рус. семейной, общественной и государственной жизни являются себялюбие дворян и отсутствие у них чувства долга. Положительный герой пьесы Правдин критикует пустое и лживое светское общество, противопоставляет ему двор Екатерины II как образец добродетелей и гражданского исполнения долга.После придворного спектакля «Обращенный мизантроп…» К. получил табакерку с алмазами. На публичной сцене успех комедии обеспечили сочное бытописание, живые и остроумные диалоги, колоритные типы провинциальных щеголей, легко поддававшиеся шаржированию в сценическом исполнении. Как бытовая комедия «Обращенный мизантроп…» пользовался большим успехом в репертуаре театра нач. XIX в. и упоминается в современных обзорах лучших произведений драматической литературы. Изданию 1794 было предпослано авторское предисловие в стихах под загл. «Найденный отрывок бумаги вместо Предисловия. К русскому языку», обращенное как к читателю, так и к императрице (отточия в тексте, видимо, имитируют плохую сохранность мнимой рукописи). В этом стихотворном послании К. обсуждает вопрос, почему рус. язык не приспособлен к выражению любовного чувства и вместе с тем дает похвальные отзывы о лирике Г. Р. Державина, <em>Ю. А. Нелединского-Мелецкого</em> и <em>М. М. Хераскова</em>.Одноактная комедия «Что наше, тово нам и не надо» (пост. 10 окт. 1794) принадлежит к жанру драматических пословиц и представляет собой психологический этюд, посвященный образу скучающего человека, Причудина, – одному из первых в рус. литературе образов богатого и разочарованного молодого человека. Он хочет увлечь женщину, которую не любит и которая не заслуживает его любви, а добившись успеха, легко уступает ее сопернику. Текст издания пьесы по сути дела является фонетической транскрипцией разговорной речи; это предполагало намеренно бытовую интерпретацию пьесы на сцене.20 янв. 1796 на Придворном театре была поставлена комедия К. «Бабьи сплетни» (текст не сохр.). Мемуаристы упоминают также о несохранившейся пьесе К. под загл. «Княгиня Муха».Все комедии К. написаны прозой. Между тем Ф. Ф. Вигель свидетельствует, что К. писал также стихи, и цитирует одно из стихотворений, которыми К. его «засыпал» и которые до нас не дошли. П. А. Вяземский указывал, что К. перевел «Sur le bonheur des sots» Ж. Неккера; имеется рус. издание 1795 (под загл. «О счастии дураков»), подписанное нерасшифрованной библиографами длинной анаграммой. Др. известные издания переводов этой книги приписываются Д. И. Хвостову и П. С. Кайсарову.<span style="color: brown;">Лит.: <em>Брюн В</em>. А. Д. и Ю. А. Копьевы: Из семейных воспоминаний (1874) // ИРЛИ, ф. 265, оп. 1, № 30, 34; <em>Друцкой-Соколинский</em>, <em>Ромейко-Гурко П</em>. А. Д. Кольев и кн. Н. В. Туркестанов // ИРЛИ, ф. 265, оп. 2, № 3747; <em>Мертваго Л. Б</em>. Зап. // Рус. арх. 1868. № 10; <em>Долгоруков И. М</em>. Журн. путешествия в Нижний. М., 1870; <em>Шишков А. С</em>. Зап., мнения и переписка. Берлин, 1870. Т. 1; <em>Греч Н. И</em>. Зап. // Рус. арх. 1873. № 4; <em>Голицын Н. С</em>. Рассказы об императорах Павле I и Александре I // Рус. старина. 1880. № 11; <em>Вяземский П. А</em>. Полн. собр. соч. СПб., 1882–1883. Т. 7–8; <em>Бодянский О. М</em>. Дневник // Рус. старина. 1889. № 10; <em>Вигель Ф. Ф</em>. Воспоминания. М., 1892. Ч. 3; <em>Полторацкий С. Д</em>. Рус. достопамятные люди: (В. В. Капнист) // Рус. старина. 1892. № 6; <em>Головина В. Н</em>. Зап. СПб., 1900; <em>М. Н</em>. [<em>Мазаев Н. М</em>.] <em>Копьев А. Д</em>. // Рус. биогр. словарь. Т. «Кнаппе – Кюхельбекер» (1903).</span><div style="margin-left:20px"><em>В. П. Степанов</em></div><br>... смотреть
Копьев, Алексей Данилович - писатель (умер в 1846 году). Его едкие экспромты и шутки не напечатаны. На сцене шли с успехом его комедии: "Обращенный мизантроп, или Лебедянская ярмарка" (Санкт-Петербург, 1794); "Что наше, того нам и не надо" (Санкт-Петербург, 1794) и "Княгиня-Муха" (не напечатана).<br>... смотреть
писатель (умер в 1846 году). Его едкие экспромты и шутки не напечатаны. На сцене шли с успехом его комедии: *Обращенный мизантроп, или Лебедянская ярмарка* (Санкт-Петербург, 1794); *Что наше, того нам и не надо* (Санкт-Петербург, 1794) и *Княгиня-Муха* (не напечатана). См. также статьи: Копиевы .... смотреть