БЕЛЫЙ АНДРЕЙ

Белый Андрей — поэт-декадент. Под этим псевдонимом пишет Борис Николаевич Бугаев. Род. в 1880 г., сын известного математика Н. В. Бугаева. Окончив курс Московского университета по естественному отделению, состоит студентом филологического факультета. Дебютировал "Второй драматической симфонией" в 1902 г.; "Первая героическая симфония" появилась в 1904 г., третья симфония, "Возврат" — в 1905 г. В 1904 г. вышло в изд. "Скорпиона" собрание его стихов: "Золото в Лазури". Стихотворения, а также критические и философского характера статьи Б. помещал в "Новом Пути", "Мире Искусства", "Весах", "Вопросах Жизни", "Северных Цветах Книгоиздат. Скорпион", "Альманахах Грифа", "Журнале для всех". Юный московский поэт много заставляет говорить о себе, особенно пародистов, своими экстравагантными выходками. В настоящее время он — самый яркий представитель того начального периода "декадентства", от которого уже отделились возмужавшие представители этого направления (см. Брюсов, Валерий). Он пишет "стихи" строчками в одно слово, рассказывает о себе, кал он живет на высоких горах, как туда к нему "на утес притащился горбун седовласый и в подарок принес из подземных теплиц ананасы. Он в малиново-ярком плясал, прославляя лазурь. Бородою взметал вихрь — серебряных бурь Голосил Низким басом В небеса запустил ананасом" и т. д. Большая часть стихотворений Б. производит, вообще, впечатление литературной мистификации. Тем не менее на этих стихотворениях лежит печать несомненной талантливости; чувствуются задатки будущей серьезной поэтической деятельности. В статьях своих, вдумчивых и полных искания, Б. старается выяснить значение мистики как пути познавания истины. С. В.


Смотреть больше слов в «Энциклопедическом словаре»

БЕЛЫЙ БОГ ИЛИ БЕЛБОГ →← БЕЛЫЙ АНАНАС

Смотреть что такое БЕЛЫЙ АНДРЕЙ в других словарях:

БЕЛЫЙ АНДРЕЙ

поэт-декадент. Под этим псевдонимом пишет Борис Николаевич Бугаев. Род. в 1880 г., сын известного математика Н. В. Бугаева. Окончив курс Московского ун... смотреть

БЕЛЫЙ АНДРЕЙ

Белый Андрей (псевдоним, настоящее имя Борис Николаевич Бугаев) [14(26).10.1880, Москва, ‒ 8.1.1934, там же], русский писатель, теоретик символизма. Ок... смотреть

БЕЛЫЙ АНДРЕЙ

        (Борис Николаевич Бугаев) (1880-1934), русский поэт, писатель, литературовед и философ, оказавший значительное влияние на творчество Булгакова.... смотреть

БЕЛЫЙ АНДРЕЙ

Белый, Андрей (литературный псевдоним Бориса Николаевича Бугаева) - писатель, сын известного математика Н.В. Бугаева (см.). Родился в 1880 г. Среднее образование получил в гимназии Поливанова , в Москве. В 1899 г. поступил на физико-математический факультет Московского университета, окончив который, перешел на факультет историко-филологический. Но, пробыв на нем год, Белый уехал за границу и затем всецело посвятил себя литературе. Впервые Белый выступил в печати еще будучи студентом ("Вторая симфония, драматическая", М., 1902), а затем в журнале "Новый Путь" (1903, № 1), где за подписью "Студент-естественник" была помещена его заметка: "По поводу книги Мережковского: Лев Толстой и Достоевский". Белый участвовал в журнале "Мир Искусства", а с основанием в Москве журнала "Весы" (в 1904 г. ред. В.Я. Брюсова ) работал в нем непрерывно, вплоть до прекращения журнала (в 1909 г.). С 1909 г., вместе с Э.К. Метнером, стоит во главе книгоиздательства "Мусагет" (Москва), с 1912 г. редактирует журнал "Труды и дни", посвященный узкотеоретическим вопросам, в значительной мере кружковой, эстетики. Отдельными книгами изданы следующие сочинения Белого: три сборника стихов: "Золото в Лазури" (1904), "Пепел" (1909), "Урна" (1909). Четыре "Симфонии" в прозе: вторая, драматическая (1902); первая "Северная" (1904); третья "Возврат" (1904); четвертая "Кубок Метелей" (1909). В 1910 г. Белый напечатал роман "Серебряный голубь". В 1910 и 1911 годах вышли три обширных сборника статей (печатавшихся в различных газетах и журналах): "Луг зеленый", "Символизм", "Арабески". Итого десять томов за десять лет литературной работы, причем первый том ("Вторая симфония") вышел в свет, когда автору было всего двадцать два года. Одни эти внешние факты показывают, что от произведений Белого нельзя ожидать совершенной формы и вполне зрелой мысли. Несомненное дарование автора как бы загромождено многоречивостью, хаотической импровизацией. От читателя требуется много мужества и доброй воли, чтобы сквозь толстую шелуху авторского многоглаголанья добраться до здорового ядра его творчества.В своей автобиографии (см. Мод. Гофман, "Книга о русских поэтах последнего десятилетия", СПб., 1907) Белый заявляет, что он "принадлежит к символистам, если вообще существует группировка писателей по теоретическим вопросам". Это автобиографическое признание отвечает существу дела. Белого надо признать символистом, хотя символизм его проходил различные этапы и не дошел еще до прозрачной, ясной формы своего выражения, а потому формулировать мировоззрение Белого крайне затруднительно. Оно еще в процессе созидания. Отрицательно относясь к позитивизму, по самой натуре своей склоняясь к мистицизму, Белый колеблется между самым крайним индивидуализмом, субъективизмом "декадентства" и символическим реализмом (ср. статью Вячеслава Иванова : "Две стихии в современном символизме" в его книге "К звездам"). В связи с этим находится и несовершенство формы большинства произведений Белого. В своих философских статьях, в очень ценных теоретических работах над стихосложением и ритмом он стремится перейти от хаоса переживаний к "порядку", "ладу", "космосу" в творчестве. Но эти попытки остаются лишь добрым намерением, и символизм Белого редко идет дальше символизации. Всякое совершенное произведение искусства символично, поскольку оно углубляет явления внешнего мира, закрепляет "преходящее в вечных подобиях". Белый не углубляет "преходящее", а рядом с ним создает свой мир фантазии, вместо символического реализма впадает в символический идеализм. Это "удвоение" мира особенно заметно в его "Симфониях", где рядом с чрезвычайно ярким ощущением феноменального идет полное его отрицание, как миража, не связанного ни с какой подлинной реальностью. Поэтому все творчество Белого - сплошная лирика. Даже "эпический" роман "Серебряный голубь". Творчество Белого - как бы дневник психологических переживаний богато одаренной личности, находящейся в постоянной борьбе с окружающими ее тайнами бытия. Поэтому творчество Белого крайне недоступно обыкновенному читателю. Вместе с тем подлинное произведение искусства всегда "всенародно", а, следовательно, и общедоступно. Это понимает и сам Белый. В одной из самых своих значительных статей: "Символизм как миропонимание" он говорит: "Гениальные, классические произведения имеют две стороны: лицевую, в которой дается его доступная форма, и внутреннюю. О последней существуют лишь намеки, доступные избранным... "Фауст" понятен всем. Все единогласно называют "Фауста" гениальным произведением". Но в произведениях Белого нет "лицевой стороны" понятной "всем". И происходит это не потому, что на свете вообще мало "избранных", не оттого, что существо идей Белого само по себе непонятно, а потому, что форма его произведений слишком несовершенна. Десять томов сочинений Белого - сырой материал, не обработанный, не выношенный, слишком поспешно выброшенный на улицу. "Единственная книга, которой я более или менее доволен, - говорит Белый в предисловии к "Пеплу", - это симфония "Кубок метелей". И тут же прибавляет: "Для понимания ее надо быть немного эзотериком". Такое требование эзотеризма во что бы то ни стало находится в явном противоречии с требованиями символического реализма, требованиями, которые признает сам Белый. Эзотеризм - лишь отзвук старого декадентства, беспредельного субъективизма, который сам Белый стремится преодолеть, утверждая, например, что "Фауст" - "источник глубины и плоскости одновременно", что "Фаустом" удовлетворяются и масса, и избранные. Существует целая лестница в понимании классического произведения, но все ступени лестницы, необходимые для восхождения к истинному пониманию, должны быть целы, и потенциально каждый может подниматься по лестнице, достигая той ступени, которая соответствует его способности проникнуть в глубину классического произведения. Если же в "Кубке метелей" нет первых, самых нужных, ступеней для восхождения по лестнице понимания, то вина за это падает всецело на автора, не сумевшего наложить прозрачную форму на хаос своих переживаний. Его симфония есть крайне любопытный документ психологии творчества, но не произведение искусства. Первый сборник стихов Белого, "Золото в лазури", отличается наибольшей непосредственностью. Несмотря на причуды декадентства, в нем много детской, искренней интуиции. "С дерзостной беззаветностью бросается Белый на вековечные тайны мира и духа, на отвесные высоты, закрывшие нам дали, прямо, как бросались до него и гибли тысячи других отважных. Девять раз из десяти попытки Белого кончаются жалким срывом, - но иногда он неожиданно торжествует, и тогда его взору открываются горизонты, до него невиданные никем" (Брюсов). Следующие сборники "Пепел" и "Урна" более тенденциозны и сознательны. "Лейтмотив сборника "Пепел" определяет невольный пессимизм, рождающийся из взгляда на Россию" (предисловие), это - книга скорби за любимую родину. Во многих стихотворениях сборника автору удалось найти настоящую форму для выражения "лейтмотива" ("Отчаянье", "Из окна вагона", "Шоссе" и др.). Это как бы полоса "народничества" в творчестве Белого, проходящая и через его роман "Серебряный голубь". "Урна - редкий пример книги стихов, задуманной как целостное произведение, в которой форма заранее, сознательно поставлена в определенную зависимость от содержания" (Брюсов). Поэзия "Урны" - поэзия гибели, последнего отчаяния, смерти. По компетентному мнению Брюсова, Белый достиг в этом сборнике большого совершенства формы, ритма, обогатил русское стихосложение новыми приемами. К этому надо прибавить, что и теоретически Белый много занимался проблемой стихосложения. В книге "Символы" помещены два обширных его исследования о русском четырехстопном ямбе и о морфологии ритма русских лириков. Эти статьи являются первой и очень ценной попыткой научной обработки темы. Роман Белого "Серебряный голубь" - одно из любопытнейших произведений русской литературы за последнее десятилетие. Автор подходит здесь не извне, а как бы изнутри, к душевным переживаниям русского народа. В стиле - Белый возвращается к Гоголю . В его романе много лирических, красиво задуманных отступлений, по духу своему связанных с Гоголем. По характеру своего дарования Белый - натура глубоко женственная. Его чуткая душа отражала "мужественные" идеи Владимира Соловьева , Ницше, Вячеслава Иванова, Брюсова, Мережковского , немецких философов Марбургской и Фрейбургской школы. Утонченное декадентство уместилось в душе Белого рядом с трезвым марксизмом. Слишком много полярно противоположных идей воспринял в себя Белый, слишком искренно и глубоко переживал он их, чтобы можно было от него требовать совершенного по форме творчества. Надо мириться с тем, что Андрей Белый "дик и шершав" (выражение Д.С. Мережковского). В.Я. Брюсов следующим образом резюмирует десятилетнюю работу Белого: "Поэт, мыслитель, критик, теоретик искусства, иногда бойкий фельетонист, Андрей Белый - одна из замечательнейших фигур современной литературы. В своем творчестве и в своих суждениях отправляющийся от определенного, тяжелой работой мысли добытого (или, точнее, добываемого) миросозерцания, Андрей Белый может не бояться, что для него, как, например, для Бальмонта, оскудеет источник вдохновения: для него он неисчерпаем". - См. В. Брюсов "Далекие и близкие" (М., 1912); его же, "Об одном вопросе ритма" ("Аполлон", 1910, № 11); Вл. Пяст "Андрей Белый" ("Книга о русских поэтах последнего десятилетия", СПб., 1907); Д. Мережковский "Восток или запад" ("Русское Слово", 1910); Б. Грифцов ("Русская Мысль", 1911, № 5). Д. Ф.<br>... смотреть

БЕЛЫЙ АНДРЕЙ

Белый Андрей       (настоящее имя и фамилия Борис Николаевич Бугаев) (1880—1934), писатель. Б. и Петербург связывали не только особые творческие о... смотреть

БЕЛЫЙ АНДРЕЙ

Б́́ЕЛЫЙ Андрей (наст. имя и фам. Борис Николаевич Бугаев) (1880—1934), рус. писатель, теоретик символизма, литературовед. Одним из первых лит. впечатле... смотреть

БЕЛЫЙ АНДРЕЙ

Андрей Белый.Бе́лый Андрей (настоящие имя и фамилия Борис Николаевич Бугаев) (1880, Москва — 1934, там же), писатель, один из ведущих деятелей русского... смотреть

БЕЛЫЙ АНДРЕЙ

(псевдоним Бугаева Бориса Николаевича) (1880—1934) — рус. советский писатель, худож. критик, один из осн. теоретиков рус. символизма. На становлении философско-этических воззрений Б. сказалось увлечение философией Соловьева, Ницше и Шопенгауэра. В написанных в начальный период творчества ритмической прозой четырех «Симфониях» пробует добиться, в чем-то предвосхищая позднейшие опыты Леви-Строса, синтеза музыкальных принципов построения и литературного выражения своих философских идей. Разрабатывая на рубеже XIX—XX вв. теорию символизма, Б. в переписке с Флоренским формулирует соотношение символизируемого и символизирующего в символе, связи «означаемого» и «означающего» в семиотической терминологии. Изучение Канта и неокантианства, в частности кантианские представления о времени и пространстве (Пространство и время в искусстве), о соотношении феноменального и ноуменального, получили отражение в его стихах и прозе, прежде всего в романе «Петербург» (1916), к-рый можно рассматривать как опыт философского романа. В написанных в этот же период эстетических статьях Б. излагает программу построения экспериментальной эстетики, задуманной им как точная наука, детально разрабатывает принципы математического стиховедения. Показав с помощью статистических методов, что в традиционном рус. четырехстопном ямбе мало используются нек-рые из ритмических форм, допускаемых рус. языком, Б. в своих стихах впервые применил эти формы. Помимо историко-литературного значения, этот опыт представляет интерес и как демонстрация практических приложений провозглашенной Б. экспериментальной эстетики. Б. выступил реформатором и в области графического оформления стиха: предложенная им система размещения строк «лесенкой» была воспринята Маяковским. В 20-е гг. Б. активно участвует в ряде культурных начинаний, в частности в качестве председателя «Вольно-философской ассоциации» («Вольфила»). Его прозаические произв. этого периода, позволяющие видеть в нем предшественника авангардной прозы Дж. Джойса (Авангардизм), и мемуары, при всей субъективности содержащихся в них оценок, представляют немалый интерес для исследования символизма. Одна из последних теоретических работ Б.— книга о мастерстве Гоголя — представляет собой соединение точных (в т. ч. статистических) методов анализа прозы с глубоким интуитивным проникновением в специфику гоголевской стилистики, сопоставляемой в книге с творческими стилями совр. деятелей иск-ва (Маяковского, Мейерхольда и т. п.). Осн. теоретико-эстетические соч. Б.: «Символизм» (1910), «Луг зеленый» (1910), «Арабески» (1911), «Рудольф Штейнер и Гёте в мировоззрении современности» (1917), «Ритм как диалектика и «Медный всадник» (1929), «Мастерство Гоголя» (1934).... смотреть

БЕЛЫЙ АНДРЕЙ

(1880 — 1934) — настоящая имя и фамилия Борис Николаевич Бугаев Русский поэт, писатель. Автор поэтических сборников «Золото в лазури», «Пепел», «Урна»... смотреть

БЕЛЫЙ АНДРЕЙ

наст. имя Бугаев Борис Николаевич (1880—1934) — рус. писатель, поэт, философ, исследователь культуры, теоретик символизма. Б. искал высший религ. смысл 84культуры, стремился выработать универсальное представление о человеке и культуре. По его мнению, в культуре происходит процесс «очеловечения» личности, преодолевается ее «замкнутое биол. бытие». «Очеловечение» — это «одухотворение». Сущность культуры он видел в творч. преобразовании окружающей действительности, в «пересоздании человечества», трансформировании его в новое качество. В этом же заключается высшее предназначение нравственности и иск-ва. Однако Б. подчеркивает различие между «художеством» и «культурой». Первое пересоздает мир идеально, второе — переводит этот процесс в реальность; жизнь превращается в материал, к-рый благодаря творчеству перевоплощается в ценности. В своей работе «Символизм как миропонимание» он четко определяет три «лозунга» символизма в лит-ре: 1) символ всегда отражает действительность; 2) символ есть образ, видоизмененный переживанием; 3) форма худ. образа неотделима от содержания. Кроме названной работы по теории культуры Б. написал также «Символизм», «Кризис культуры», «Философия культуры» и др. Соч.: Символизм как миропонимание. М., 1994. М.М.Новикова ... смотреть

БЕЛЫЙ АНДРЕЙ

БЕ́ЛЫЙ Андрей (наст. имя и фам. Борис Николаевич Бугаев) (1880—1934), русский советский поэт. Кн. стихов «Золото в лазури» (1904), «Пепел», «Урна» (обе... смотреть

БЕЛЫЙ АНДРЕЙ

(наст. имя и фам. Борис Николаевич Бугаев; 1880–1934) – рус. писатель, теоретик символизма. По образованию математик. Увлекался теософией и оккультизмо... смотреть

БЕЛЫЙ АНДРЕЙ

БЕЛЫЙ Андрей (псевд. Бориса Николаевича Бугаева) (1880-1934) - русский писатель. Один из ведущих деятелей символизма. Для ранней поэзии характерны мистические мотивы, гротескное восприятие действительности ("симфонии"), формальное экспериментаторство (сборник "Золото в лазури", 1904). В сборнике "Пепел" (1909) трагедия деревенской Руси. В романе "Петербург" (1913-14, переработанное издание в 1922) символизированное и сатирическое изображение российской государственности. Мемуары, автобиографическая проза. Исследования, в т. ч. поэтики Н. В. Гоголя.<br>... смотреть

БЕЛЫЙ АНДРЕЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ

псевдоним Бориса Николаевича Бугаева) - писатель, сын известного математика Н.В. Бугаева (см.). Родился в 1880 г. Среднее образование получил в гимназии Поливанова , в Москве. В 1899 г. поступил на физико-математический факультет Московского университета, окончив который, перешел на факультет историко-филологический. Но, пробыв на нем год, Белый уехал за границу и затем всецело посвятил себя литературе. Впервые Белый выступил в печати еще будучи студентом (*Вторая симфония, драматическая*, М., 1902), а затем в журнале *Новый Путь* (1903, № 1), где за подписью *Студент-естественник* была помещена его заметка: *По поводу книги Мережковского: Лев Толстой и Достоевский*. Белый участвовал в журнале *Мир Искусства*, а с основанием в Москве журнала *Весы* (в 1904 г. ред. В.Я. Брюсова ) работал в нем непрерывно, вплоть до прекращения журнала (в 1909 г.). С 1909 г., вместе с Э.К. Метнером, стоит во главе книгоиздательства *Мусагет* (Москва), с 1912 г. редактирует журнал *Труды и дни*, посвященный узкотеоретическим вопросам, в значительной мере кружковой, эстетики. Отдельными книгами изданы следующие сочинения Белого: три сборника стихов: *Золото в Лазури* (1904), *Пепел* (1909), *Урна* (1909). Четыре *Симфонии* в прозе: вторая, драматическая (1902); первая *Северная* (1904); третья *Возврат* (1904); четвертая *Кубок Метелей* (1909). В 1910 г. Белый напечатал роман *Серебряный голубь*. В 1910 и 1911 годах вышли три обширных сборника статей (печатавшихся в различных газетах и журналах): *Луг зеленый*, *Символизм*, *Арабески*. Итого десять томов за десять лет литературной работы, причем первый том (*Вторая симфония*) вышел в свет, когда автору было всего двадцать два года. Одни эти внешние факты показывают, что от произведений Белого нельзя ожидать совершенной формы и вполне зрелой мысли. Несомненное дарование автора как бы загромождено многоречивостью, хаотической импровизацией. От читателя требуется много мужества и доброй воли, чтобы сквозь толстую шелуху авторского многоглаголанья добраться до здорового ядра его творчества. В своей автобиографии (см. Мод. Гофман, *Книга о русских поэтах последнего десятилетия*, СПб., 1907) Белый заявляет, что он *принадлежит к символистам, если вообще существует группировка писателей по теоретическим вопросам*. Это автобиографическое признание отвечает существу дела. Белого надо признать символистом, хотя символизм его проходил различные этапы и не дошел еще до прозрачной, ясной формы своего выражения, а потому формулировать мировоззрение Белого крайне затруднительно. Оно еще в процессе созидания. Отрицательно относясь к позитивизму, по самой натуре своей склоняясь к мистицизму, Белый колеблется между самым крайним индивидуализмом, субъективизмом *декадентства* и символическим реализмом (ср. статью Вячеслава Иванова : *Две стихии в современном символизме* в его книге *К звездам*). В связи с этим находится и несовершенство формы большинства произведений Белого. В своих философских статьях, в очень ценных теоретических работах над стихосложением и ритмом он стремится перейти от хаоса переживаний к *порядку*, *ладу*, *космосу* в творчестве. Но эти попытки остаются лишь добрым намерением, и символизм Белого редко идет дальше символизации. Всякое совершенное произведение искусства символично, поскольку оно углубляет явления внешнего мира, закрепляет *преходящее в вечных подобиях*. Белый не углубляет *преходящее*, а рядом с ним создает свой мир фантазии, вместо символического реализма впадает в символический идеализм. Это *удвоение* мира особенно заметно в его *Симфониях*, где рядом с чрезвычайно ярким ощущением феноменального идет полное его отрицание, как миража, не связанного ни с какой подлинной реальностью. Поэтому все творчество Белого - сплошная лирика. Даже *эпический* роман *Серебряный голубь*. Творчество Белого - как бы дневник психологических переживаний богато одаренной личности, находящейся в постоянной борьбе с окружающими ее тайнами бытия. Поэтому творчество Белого крайне недоступно обыкновенному читателю. Вместе с тем подлинное произведение искусства всегда *всенародно*, а, следовательно, и общедоступно. Это понимает и сам Белый. В одной из самых своих значительных статей: *Символизм как миропонимание* он говорит: *Гениальные, классические произведения имеют две стороны: лицевую, в которой дается его доступная форма, и внутреннюю. О последней существуют лишь намеки, доступные избранным... *Фауст* понятен всем. Все единогласно называют *Фауста* гениальным произведением*. Но в произведениях Белого нет *лицевой стороны* понятной *всем*. И происходит это не потому, что на свете вообще мало *избранных*, не оттого, что существо идей Белого само по себе непонятно, а потому, что форма его произведений слишком несовершенна. Десять томов сочинений Белого - сырой материал, не обработанный, не выношенный, слишком поспешно выброшенный на улицу. *Единственная книга, которой я более или менее доволен, - говорит Белый в предисловии к *Пеплу*, - это симфония *Кубок метелей*. И тут же прибавляет: *Для понимания ее надо быть немного эзотериком*. Такое требование эзотеризма во что бы то ни стало находится в явном противоречии с требованиями символического реализма, требованиями, которые признает сам Белый. Эзотеризм - лишь отзвук старого декадентства, беспредельного субъективизма, который сам Белый стремится преодолеть, утверждая, например, что *Фауст* - *источник глубины и плоскости одновременно*, что *Фаустом* удовлетворяются и масса, и избранные. Существует целая лестница в понимании классического произведения, но все ступени лестницы, необходимые для восхождения к истинному пониманию, должны быть целы, и потенциально каждый может подниматься по лестнице, достигая той ступени, которая соответствует его способности проникнуть в глубину классического произведения. Если же в *Кубке метелей* нет первых, самых нужных, ступеней для восхождения по лестнице понимания, то вина за это падает всецело на автора, не сумевшего наложить прозрачную форму на хаос своих переживаний. Его симфония есть крайне любопытный документ психологии творчества, но не произведение искусства. Первый сборник стихов Белого, *Золото в лазури*, отличается наибольшей непосредственностью. Несмотря на причуды декадентства, в нем много детской, искренней интуиции. *С дерзостной беззаветностью бросается Белый на вековечные тайны мира и духа, на отвесные высоты, закрывшие нам дали, прямо, как бросались до него и гибли тысячи других отважных. Девять раз из десяти попытки Белого кончаются жалким срывом, - но иногда он неожиданно торжествует, и тогда его взору открываются горизонты, до него невиданные никем* (Брюсов). Следующие сборники *Пепел* и *Урна* более тенденциозны и сознательны. *Лейтмотив сборника *Пепел* определяет невольный пессимизм, рождающийся из взгляда на Россию* (предисловие), это - книга скорби за любимую родину. Во многих стихотворениях сборника автору удалось найти настоящую форму для выражения *лейтмотива* (*Отчаянье*, *Из окна вагона*, *Шоссе* и др.). Это как бы полоса *народничества* в творчестве Белого, проходящая и через его роман *Серебряный голубь*. *Урна - редкий пример книги стихов, задуманной как целостное произведение, в которой форма заранее, сознательно поставлена в определенную зависимость от содержания* (Брюсов). Поэзия *Урны* - поэзия гибели, последнего отчаяния, смерти. По компетентному мнению Брюсова, Белый достиг в этом сборнике большого совершенства формы, ритма, обогатил русское стихосложение новыми приемами. К этому надо прибавить, что и теоретически Белый много занимался проблемой стихосложения. В книге *Символы* помещены два обширных его исследования о русском четырехстопном ямбе и о морфологии ритма русских лириков. Эти статьи являются первой и очень ценной попыткой научной обработки темы. Роман Белого *Серебряный голубь* - одно из любопытнейших произведений русской литературы за последнее десятилетие. Автор подходит здесь не извне, а как бы изнутри, к душевным переживаниям русского народа. В стиле - Белый возвращается к Гоголю . В его романе много лирических, красиво задуманных отступлений, по духу своему связанных с Гоголем. По характеру своего дарования Белый - натура глубоко женственная. Его чуткая душа отражала *мужественные* идеи Владимира Соловьева , Ницше, Вячеслава Иванова, Брюсова, Мережковского , немецких философов Марбургской и Фрейбургской школы. Утонченное декадентство уместилось в душе Белого рядом с трезвым марксизмом. Слишком много полярно противоположных идей воспринял в себя Белый, слишком искренно и глубоко переживал он их, чтобы можно было от него требовать совершенного по форме творчества. Надо мириться с тем, что Андрей Белый *дик и шершав* (выражение Д.С. Мережковского). В.Я. Брюсов следующим образом резюмирует десятилетнюю работу Белого: *Поэт, мыслитель, критик, теоретик искусства, иногда бойкий фельетонист, Андрей Белый - одна из замечательнейших фигур современной литературы. В своем творчестве и в своих суждениях отправляющийся от определенного, тяжелой работой мысли добытого (или, точнее, добываемого) миросозерцания, Андрей Белый может не бояться, что для него, как, например, для Бальмонта, оскудеет источник вдохновения: для него он неисчерпаем*. - См. В. Брюсов *Далекие и близкие* (М., 1912); его же, *Об одном вопросе ритма* (*Аполлон*, 1910, № 11); Вл. Пяст *Андрей Белый* (*Книга о русских поэтах последнего десятилетия*, СПб., 1907); Д. Мережковский *Восток или запад* (*Русское Слово*, 1910); Б. Грифцов (*Русская Мысль*, 1911, № 5). Д. Ф. См. также статьи: Бакст Лев Самуилович ; Бальмонт Константин Дмитриевич ; Блок Александр Александрович ; Брюсов Валерий Яковлевич ; Бугаев Борис Николаевич ; Достоевский Федор Михайлович .... смотреть

БЕЛЫЙ АНДРЕЙ (ПСЕВД. БОРИСА НИКОЛАЕВИЧА БУГАЕВА)

(14(26).1О. 1880, Москва 8. 01. 1934, Москва) философ, теоретик символизма, поэт, публицист, литературовед, заложивший основы новой науки ритмологии. Род. в семье математика Бугаева, декана физико-математического ф-та Московского ун-та. Учился на естественном отд. физико-математического ф-та, а затем на филологическом ф-те Московского, ун-та. Уже в первой журнальной статье *Певица* (1902) Б. противопоставил плоско-геометрическому пониманию жизни ее глубинное, временное, религиозно-эстетическое видение. Живое творчество жизни лежит в основании всех форм знания и творчества это центральная идея Б., к-рой он придерживался на протяжении всей своей деятельности. Живая жизнь есть жизнь, *в которой расплавлена, как в свободе, необходимость, или это есть жизнь, из которой необходимость изъята вовсе* (Арабески. Книга статей. М., 1911. С. 216). В противоположность литературному символизму, объявившему себя новой школой в поэзии, Б. формулирует иные задачи символизма: *...теория символизма будет не теорией вовсе, а новым религиозно-философским учением, предопределенным всем ходом западноевропейской мысли* (Символизм. Книга статей. М., 1910. С. 140). Кризис европейской цивилизации, утверждал он, преодолим радикальной постановкой нового взгляда на сферы творчества, знания, сознания. Выдвижение на первый план проблемы сознания, характерное для рус. религиозно-философского возрождения нач. XX в., реализовывалось по-разному. Б. выбирает путь не богословствования, а *софийности*, связанный с разработкой религиозного гнозиса, имеющего целью преодолеть антиномии между теорией знания и религиозным опытом. Лишь этот путь дает возможность преодолеть разрыв между верой и знанием, созерцанием и действием, свободой и необходимостью. Он имеет целью понимание знания как *веденья*, в к-ром мысль действует по законам свободы. Формирование *учения свободной мысли* связывается Б. с решительным пересмотром проблемы сознания в предшествующей философии. Co-знание как *связь знаний* новоевропейская рационалистическая философия рассматривала как статику, где *со* утверждалась как форма мысли (трансцендентальное единство апперцепции у И. Канта). Прежний рационализм мыслился как *методологический*, где *метод* понимался как прием обработки научных данных. Отсюда господствующее положение науки и сведение философии к научно-позитивному типу знания. Философ-символист, заявляет Б., берет на себя задачу сбросить познавательные предпосылки сознания и с помощью внутреннего знания (мудрости) пробиться через механические градации методов, форм, систем к истокам живой мысли. Процесс *сбрасывания* познавательных форм Б. называет *эмблематизацией смысла*. В связи с этим необходим новый тип рациональности, связанный с раскрытием в нас внутреннего пути мысли. Лишь с осознания этого *пути мысли* как самосознания сознание превращается в живое, человеческое мышление, обретая историю и лик. Динамика живой мысли выявляется не в формально-логических законах, но в ритмико-стилистических закономерностях зримо-музыкальных мыслеформ. Открытие внутреннего пути мысли начинается с осознания ее онтологических, софийных основ. Философия родилась как эрос, устремленность к мудрому знанию, Софии. Сузив же сферу мысли рассудочным знанием, совр. философия, по Б., отрезала мысль от ее живого источника: *...в ней очищенный разум, или кантовский разум... кидается в пропасти безбытийного смысла* (На перевале. Т. 3. Кризис культуры. Пб., 1920). Поэтому ссохшаяся склеротическая мысль не способна осмыслить проблемы истины, смысла и человеческого бытия: *...если знание есть еще и знание смысла жизни, то наука еще не знание* (Символизм. С. 56). Попытка же вывести мировоззрение из системы точных наук привела к тому, что мир истолковывается не универсально, но специальным образом, *философию как специальную науку превращали в разное время в историю философии, социологию, психологию и даже термодинамику; это происходило потому, что в разное время разные методы частных наук давали ответы на вопросы о смысле жизни* (Символизм. С. 53). Усилия Б. раскрыть личностно-творческие, бытийственные основания всех форм жизни, знания и творчества приводят его к убеждению, что *смысл жизни не в объекте ее, а в объективируемой личности... Творчество жизни есть тайна личности: объективные цели жизни (созидание науки, искусства, общества) внешние эмблемы творческих тайн, переживаемых лично. Умение жить есть индивидуальное творчество, а общеобязательные правила жизни маски, за которыми прячется личность* (Арабески. С. 215). Совр. искусство и философия раскололи целостность человеческого *Я* на чувственного сенсуалиста и методологического рассудочника. История живого, целостного человека, по мнению Б., начинается лишь с осмысления его как существа духовного. В раскрытии духа как заданной полноты всечеловечества реализуется живой, творческий смысл жизни человека, считал он. Критикуя прежний рационалистический подход к пониманию сознания, он вместе с тем резко критиковал догматизм христианской церкви. Вера в *неразумного* Бога мертво-обрядовой церкви не способна раскрыть духовный импульс, заложенный в учении Христа. *Нигде, отмечал он, революционный пафос не достигал такой напряженности, как в тех нападках, которыми новое религиозное сознание обрушивается на историческую церковь. Неудивительно, что в стремлении доказать религиозную правду своих идей они должны обратиться к свободному человеческому сознанию. Они берут человека, и только человека, независимо от национальных и классовых предрассудков* (Социал-демократия и религия // Перевал. М., 1907. № 5. С. 28). Христианское учение словами апостола Павла *Не я, но Христос во мне* раскрепостило человеческое *Я*, открыв ему путь бесконечного совершенствования. Символические устремления Б. к созданию учения живой жизни, мысли, сознания и культуры совпали с основными положениями антропософского учения Р. Штайнера, с к-рым он познакомился в 1912 г. в Германии. Говоря о влиянии Р. Штайнера, он отмечал, что его символизм стал лишь еще *символичнее*. Эволюцию своих взглядов после знакомства с антропософией Б. определил как переход от *идеи организации знания в органику организации*. В работах *Кризис жизни*, *Кризис мысли*, *Кризис культуры*, *Кризис сознания*, *Лев Толстой и кризис сознания*, написанных Б. в 20-х гг., раскрывается органика живой мысли сознания как культуры мысли. Оторванная от религиозного корня культура, по Б., становится распутной и беспутной. Лишь в раскрытии всечеловеческой, универсальной целостности человек реализует стремление к истине, добру и красоте, обретая смысл и путь жизни. В личностном пути жизни Б. стремился не к одномерности, последовательности и доказательности, но к раскрытию своего *Я* в многоликости творчества. Попытка уложить его в *прокрустово ложе* только писательской деятельности всегда вызывала в нем бурный протест: *Осуществленная моя жизнь писателя лишь одна из возможностей для себя, к себе, как к писателю, относился рассеянно, нехотя, с юмором: иногда с явной злостью* (*Я*. Эпопея // Записки мечтателей. М., 1919. № 1. С. 45). Стремясь к духовному преображению жизни, Б. активно работал на общественном поприще. Он был председателем Ленинградской и Московской Вольно-философской ассоциации; председателем Вольно-философской ассоциации в Берлине (1921-1922), председателем теоретического отдела ин-та театральных знаний в Ленинграде (1920), лектором и консультантом Пролеткульта (Москва, 1918-1919), сотрудником Отдела охраны памятников старины (1919).... смотреть

БЕЛЫЙ АНДРЕЙ (ПСЕВД . БОРИСА НИКОЛАЕВИЧА БУГАЕВА) (18801934)

БЕЛЫЙ Андрей (псевд . Бориса Николаевича Бугаева) (1880-1934), русский писатель. Один из ведущих деятелей символизма. Для ранней поэзии характерны мистические мотивы, гротескное восприятие действительности ("симфонии"), формальное экспериментаторство (сборник "Золото в лазури", 1904). В сборнике "Пепел" (1909) трагедия деревенской Руси. В романе "Петербург" (1913-14, переработанное издание в 1922) символизированное и сатирическое изображение российской государственности. Мемуары, автобиографическая проза. Исследования, в т. ч. поэтики Н. В. Гоголя.... смотреть

БЕЛЫЙ АНДРЕЙ (ПСЕВД. БОРИСА НИКОЛАЕВИЧА БУГАЕВА) (18801934)

БЕЛЫЙ Андрей (псевд. Бориса Николаевича Бугаева) (1880-1934), русский писатель. Один из ведущих деятелей символизма. Для ранней поэзии характерны мистические мотивы, гротескное восприятие действительности ("симфонии"), формальное экспериментаторство (сборник "Золото в лазури", 1904). В сборнике "Пепел" (1909) трагедия деревенской Руси. В романе "Петербург" (1913-14, переработанное издание в 1922) символизированное и сатирическое изображение российской государственности. Мемуары, автобиографическая проза. Исследования, в т. ч. поэтики Н. В. Гоголя.... смотреть

T: 321