Смотреть больше слов в «Энциклопедическом словаре»
великий князь, младший сын императора Александра II, род. 21 сент. 1860 г., с 1893 г. генерал-майор. Состоял в супружестве с 4 июня 1889 г. с греческой... смотреть
— великий князь, младший сын императора Александра II, род. 21 сент. 1860 г., с 1893 г. генерал-майор. Состоял в супружестве с 4 июня 1889 г. с греческ... смотреть
Павел Александрович - великий князь, младший сын императора Александра II , родился 21 сентября 1860 года, с 1893 года - генерал-майор. Состоял в супружестве с 4 июня 1889 года с греческой королевной Александрой Георгиевной (1870 - 1891). От этого брака родились дети: великий князь Дмитрий в 1891 году, великая княжна Мария в 1890 году. Временно командовал лейб-гвардии гусарским Его Величества полком, был командиром лейб-гвардии конного полка, ныне - командующий 1-й гвардейской кавалерийской дивизией. Состоит шефом лейб-гвардии Гродненского гусарского полка, 79-го пехотного Куринского своего имени полка и австрийского 63-го пехотного полка. Почетный председатель русского общества охранения народного здравия и покровитель всех поощрительных коннозаводских учреждений в России.<br>... смотреть
, младший сын императора Александра II , родился 21 сентября 1860 года, с 1893 года - генерал-майор. Состоял в супружестве с 4 июня 1889 года с греческой королевной Александрой Георгиевной (1870 - 1891). От этого брака родились дети: великий князь Дмитрий в 1891 году, великая княжна Мария в 1890 году. Временно командовал лейб-гвардии гусарским Его Величества полком, был командиром лейб-гвардии конного полка, ныне - командующий 1-й гвардейской кавалерийской дивизией. Состоит шефом лейб-гвардии Гродненского гусарского полка, 79-го пехотного Куринского своего имени полка и австрийского 63-го пехотного полка. Почетный председатель русского общества охранения народного здравия и покровитель всех поощрительных коннозаводских учреждений в России. См. также статьи: Александр II ; Димитрий Павлович ; Кракау Александр Иванович ; Сергий Александрович ; Серов Валентин Александрович ; Султанов Николай Владимирович .... смотреть
род. 9 янв. 1882, Евлах Елизаветопольской губ. - ум. 1937, Соловки, расстрелян) - рус. религиозный философ, ученый, священник и богослов, последователь В. С. Соловьева. В 1911 принял священство, до закрытия Московской духовной академии в 1919 редактировал журнал "Богословский вестник". В 1933 был арестован, погиб на Соловках в 1937. Центральные вопросы его главной работы "Столп и утверждение истины" (1914) - идущая от Соловьева концепция всеединства и учение о Софии, а также обоснование православной догматики, особенно триединства, аскетизма и почитания икон. Религиозно-философская проблематика в последующем широко сочеталась у Флоренского с исследованиями в самых различных областях знаний - лингвистике, теории пространственных искусств, математике, физике. Здесь он пытался совместить истины науки с религиозной верой, полагая, что первичным способом "схватывания" истины может быть только откровение. Осн. произв.: "Смысл идеализма", 1914; "Не восхищение непщева". Сергиев Посад, 1915; "Около Хомякова", 1916; "Первые шаги философии". Сергиев Посад, 1917; "Иконостас", 1918; "Мнимости в геометрии", 1922. ... смотреть
Павел Александрович (9 янв. 1882 – 15 дек. 1943) – рус. религ. философ, ученый с энциклопедич. широтой интересов: математик, физик, искусствовед, филолог, историк и инженер. Род. в местечке Евлах (ныне Азербайджан) в семье инженера. По окончании физико-матем. ф-та Моск. ун-та (где математике обучался у Н. Бугаева, а курс философии слушал у С. Трубецкого и Л. Лопатина) поступил в моcк. Духовную академию. В 1911 защитил магистерскую дисс. "О духовной истине" и принял сан священника. В 1912–17 редактирует журн. "Богословский вестник", читает курс истории философии в Духовной академии, в 1920–27 – лекции по теории перспективы во Вхутемасе. С 1919 центр тяжести науч. мысли Ф. перемещается в область физики и техники, где он делает ряд открытий и изобретений, имевших нар.-хоз. значение в гос. масштабе. В связи с планом ГОЭЛРО в 1920 в числе др. крупных ученых Ф. был привлечен к научно-исследовательской работе в системе Главэлектро ВСНХ. В 1924 Ф. выпускает фундаментальный науч. труд "Диэлектрики и их технич. применение". С 1927 редактирует "Технич. энциклопедию" (автор мн. статей). В 1933 репрессирован. Посмертно реабилитирован (1956). Ф. развивает метафизику "всеединства" (отрицая, однако, присущее Соловьеву универсалистско-примирительное устремление к синтезу противоборствующих начал жизни и мысли) и софиологию (см. София). В русле мысли, берущей свое начало в славянофильстве (А. С. Хомякова, И. В. Киреевского), Ф. выступает против рационалистич. и механистич. миропонимания, к-рое он находит в зап. философии, противопоставляющей жизни принципы вещности и внешности. Отмечая, что словесно-логич. формулировка онтологич. истины выявляет противоречия ее для рассудка, Ф. требует от него подвига самопреодоления – признания более глубокого, чем он сам, – "сверхлогич." начала. В связи с проблемой рассудка Ф. развивает одну из центральных своих мыслей – идею антиномичности разума: он соткан из двух противоборствующих начал – "конечности и бесконечности", т.е. дискурсии и интуиции (созерцания). С этой точки зрения, обращаясь к антиномиям, выдвинутым Кантом, ?. считает, однако, что они "...только приоткрывают дверь за кулисы разума": Кант не заметил, что в тезисах космологических антиномий "дело идет о н е м ы с л и м о с т и противоположного, а в антитезах – о н е п р е д с т а в и м о с т и противоположного" и, след., сталкиваются "р а з н ы е ф у н к ц и и сознания", а вовсе не обнаруживается самопротиворечивость одной и той же" ("Космологич. антиномии И. Канта", Сергиев Посад, 1909, с. 26). Гл. произв. Ф. – "Столп и утверждение истины. Опыт православной теодицеи" (М., 1914), составленное в виде писем к другу,– обширный богословско-филос. труд (с бесчисл. экскурсами в самые разные области знания). Несмотря на подчеркивания со стороны ?. "неоригиналыюсти" своих стремлений, уже сам стиль соч. указывает на попытку создания необычного для 20 в. синтетич. труда – "конкретной метафизики", основанной на собирании мирового опыта. Замысел автора – построить (в противовес гегелевскому панлогизму с его претензией вывести все многообразие конкретного бытия из саморазвивающегося понятия) цельную картину мира через узрение соответствий и взаимное просвечивание разных слоев бытия: каждый слой узнает себя в другом, находит родств. основания. С этой т. зр. можно понять и энциклопедичность интересов Ф., его исследования и открытия в самых различных областях знания. О дальнейшей разработке и воплощении мировоззренч. замысла свидетельствует объявленное в 1922 изд-вом "Поморье" соч. Ф. "У водоразделов мысли. Черты конкретной метафизики" (к-рое включало разделы: о науке как символич. описании, антиномии языка, отношении действия и орудия, организации времени, циклах развития, метафизике рода и лика и т.д.). Хотя сам Ф. объявляет себя комментатором и компилятором вост. отцов церкви, но его привлекает гл. обр. неоплатонич. космология в духе псевдо-Дионисия Ареопагита. Чувство космич. целостности, свойственное вост. патристике, переходит у Ф. в ощущение сопряженности всех членов мирового тела, при этом черты магизма и натурализма неожиданно сближают Ф. с филос. фоном ненавистного ему Возрождения (Николай Кузанский, Фичино, Пико делла Мирандола). Осуществляя одну из интуиции рус. философии, Ф. предпринял попытку критики разума как критики гносеологии, пытаясь показать, что "чистая" теория познания невозможна и только онтологич. основания дают нашему рассудку существовать и функционировать. Автор развертывает драматич. картину впадающего в отчаяние разума, пустившегося на поиски критерия истины (гл. "Сомнение") несмотря на то, что ее критерий содержится на первых же страницах книги: "...Достоверность есть интеллектуальное чувство принятия произносимого суждения в качестве истинного" ("Столп и утверждение истины", с. 23). Рассматривая возможные типы суждений, из к-рых одни имеют характер непосредств. данности (интуиция) и поэтому не "оправданы", а другие являются звеньями в цепи доказательств, уходящих в бесконечность (дискурсия), Ф. заявляет, что выход из тупика возможен лишь через самоотрешение разума: не через себя, но через объект разум может найти точку опоры. Однако в качестве пути "преодоления" разума предлагается такой объект, к-рый, напротив, самым полным образом удовлетворял бы потребности разума, т.е. совмещал бы в себе обе взаимно противоречащие нормы, был бы и дан и оправдан (интуиция – дискурсия). Истина, т.о., по Ф., должна быть "дискурсивной интуицией", или "интуитивной дискурсией", она есть актуальная бесконечность (см. тамже, с. 43). Иначе говоря, истина – это "самодоказательность" и "самообоснованность", чем может быть только "Самодоказательный Субъект". Таковым после нек-рого оперирования с формально-логич. законом тождества оказывается "...единая сущность о трех ипостасях" (там же, с. 49), или божеств, троица. Итак, Ф. приводит как бы к необходимости признания бога (троицы) и т.о. сообщает нам об онтологич. истине (абсолюте), а не отвечает на поставленный вопрос о критерии истины. Объявив первичность онтологии, автор пытается обосновать ее через гносеологию; заявив, что "...бытие истины не выводимо, а лишь показуемо в опыте" (там же, с. 144), он стремится это недоказуемое доказать. Считая, что подлинный путь к истине – это путь веры, а не знания, и что божеств, истины непостижимы для рассудка (см. тамже, с. 418–19), Ф., в противовес своей позиции, пытается доказать предмет веры, более того – найти его рацион. путем. Отвержение рационализма у Ф. выступает в его гносеологич. поисках лишь декларацией: выразив недоверие к рассудку, Ф. тем не менее обращается к нему как к единств. познават. инстанции и на добытых им истинах пытается утвердить веру; доказательность – вот единств, достоверность у Ф. Он объявляет о коренной противоречивости как о сущности разума, а сам в то же время отождествляет противоположности в разуме (в духе традиц. рационалистич. диалектики). Однако не до конца осознав эту свою позицию, Ф. подчас декларирует раздвоение мысли в качестве нормы мышления. Далее антиномичность оказывается не только выражением несовершенства "познающего разума", к-рый "раздроблен и расколот" и неизбежно дробит рассматриваемое (см. тамже, с. 159), но и свойством самого мира как "падшего". (Но в таком случае уже не разум является источником – и виновником – противоречий, а мир, ими раздираемый?) И, наконец, антиномичность приписывается религ. догмату, т.е. является одновременно, согласно Ф., свидетельством истинности. Т.о., антиномичность выступает то как онтологическая, то как гносеологич. характеристика, то как истина, то как ложь, то свидетельствует о падении и грехе, то – о высоте и смысле. Не в силах вывести свою мысль к заявленной онтологическо-экзистенциальной сфере, Ф. остается в плоскости им же отвергаемого теоретизирования. Необходимую, по его замыслу, но фактически отсутствующую тему (выход к жизненному и сверхлогическому) заменяют стилизованные лирич. медитации. Отсюда смешение аргументов разных уровней, при к-ром описания психологич. состояний входят как бы звеньями в логич. рассуждение. Для духовного колорита кн. Ф. характерно преклонение перед народно-органич. жизнью, к-рое свойственно упадочному интеллигентскому сознанию, доходящему до самоотрицания. Вместе с тем поражает острота первоинтуиции и разнообразие философски освоенного материала. Кн. "Столп..." вызвала широкие отклики и полемику в филос. печати. Разрабатывая проблемы конкретной метафизики и считая своей задачей "...проложениепутей к будущему цельному мировоззрению" (ст. "Флоренский П. ?.", в кн.: Энциклопедический словарь Гранат, т. 44, [1927], с. 144), Ф. занимался исследованиями в самых разных областях. Он высказал гипотезу о "двусторонности" физич. пространства (по образу мебиусова листа), предвосхитил многие из идей кибернетики. В математич. оформлении филос. мировоззрения Ф. большую роль сыграли идеи Г. Кантора об актуальной бесконечности. Ф. выразил взгляд на космос как на арену борьбы двух принципов – энтропии, всеобщего уравнивания (хаос) и эктропии (логос), причем особые организующие силы логоса видел в культуре, определяемой им как органическая связанная система средств осуществления и раскрытия нек-рой безусловной ценности, к-рая предстает предметом веры. Взгляд на культуру как на средство раскрытия надврем. ценностей получил конкретизацию в ряде исследований по эстетике и иск-ву (см. "Обратная перспектива", "Уч. записки Тартуского ун-та", 1967, вып. 198). Соч.: О символах бесконечности, "Новый путь", 1904, No 9; Об одной предпосылке мировоззрения, "Весы", 1904, No 9; Вопль крови, М., 1906; О типах возрастания, Сергиев Посад, 1906; Антоний романа и Антоний предания, Сергиев Посад, 1907; Общечеловеч. корни идеализма, Сергиев Посад, 1909; Пределы гносеологии, [Сергиев Посад, 1913]; Смысл идеализма, Сергиев Посад, 1914; Приведение чисел, Сергиев Посад, 1916; Около Хомякова, Сергиев Посад, 1916; Первые шаги философии, Сергиев Посад, 1917; Храмовое действо как синтез искусств, "Маковец", 1922, No 1; Небесное знамение, там же, No 2; Мнимости в геометрии, М., 1922; Запасы мировой энергии, "Электрофикация", 1925, т. 3, No 1; Символич. описание, в сб.: Феникс, М., 1922; Пространство, масса, среда, "Электричество", 1924, No 8; Физич. значение кривизны пространства, "Математич. образование", 1928, No 8; Физика на службе математики, "Соц. реконструкция и наука", 1932, вып. 4; Органопроекция, "Декоративное иск-во СССР", 1969, No 145. Лит.: Розанов В. В., Густая книга, "Новое время", 1914, 12 и 22 февраля; Бердяев ?. ?., Стилизованное православие, "Рус. мысль", 1914, No 1; его же, Идеи и жизнь, там же, 1917, No 2; ?рубецкой ?. ?., Свет Фаворский и преображение ума, там же, 1914, No 5; его же, Смысл жизни, М., 1918; Яковенко В., Философия отчаяния, "Северные записки", 1915, No 3; Ветухов ?., Основы веры и знания (религии и науки) по данным языка, X., 1915; Булгаков С. Н., Тихие думы, М., 1918; Крючков Д., Моск. любомудрие, "Книжный угол", 1918, No 2; Яковенко Б., Очерки рус. философии, Берлин, 1922; Флоровский Г., Томление духа, "Путь", Париж, 1930, кн. 20; Зеньковский В. В., История рус. филос. т. 2, М., 1956; Лосский Н. О., История рус. филос, пер. с англ., М., 1954; Лосев А. Ф., Послесловие, в кн.: Xюбшер ?., Мыслители нового времени, пер. с нем., М., 1961; Зарипов Р. X., Иванов В. В., Примечания, в кн.: Моль ?., Теория информации и эстетич. восприятие, М., 1966; Дорогов ?. ?., Иванов В. В., Успенский Б. ?., ?. А. Флоренский и его ст. "Обратная перспектива", "Уч. зап. Тартуского ун-та", 1967, вып. 198; Голенищев-Кутузов И. Н., Данте, М., 1967. Р. Г. ... смотреть
(1882— 1943) — рус. религ. философ, ученый, инженер. Окончил физ.-матем. и ист.-филол. ф-ты Моск. унта и Моск. духовную академию. В 1909 г. Ф. занял в Моск. духовной академии каф. истории древней философии — специальности, к-рую он пересоздал вопреки существовавшим классич. представлениям. Он показал, что ионийский период, обычно считаемый «началом» древней философии, должен по аналогии с периодами европ. философии определяться «возрожденческим», соответственно, идя далее вглубь веков, надо в порядке «ретроспективной истор. перспективы» период Гомера, Гесиода, греч. царей и т.н. «семи мудрецов» считать греч. «Средневековьем», а собственно древним периодом греч. философии приходится считать микенскоминойский. Затем следует период «вторжения дорян» в Пелопоннес и начало эллинского водораздела культуры и мысли, символом чего стала трагическая дифференциация на Спарту и Афины, приведшая древнеэллинский мир к всестороннему распаду и вырождению. В соч. «Столп и утверждение истины» (1914) и др. Ф. стремился к построению т.н. конкретной метафизики. Его труды по математике, физике и др. наукам предвосхитили мн. идеи семиотики. Он написал ряд работ по истории иск-ва, увлекался живописью и музыкой, владел в совершенстве лат. и др.-греч., осн. европ. языками, а также языками народов Кавказа, Ирана и Индии. В 1911 г. принял священство. Свои филос. и богосл. идеи Ф. обосновывает положениями из обл. математики, физики, медицины, психологии, лингвистики, фольклористики. Он связывает гл. вопрос философии — вопрос об истине и путях ее постижения — с тринитарным догматом (т.е. догматом о триипостасности Бога, единстве Бога Отца, Бога Сына и Бога Духа Святого) и с идеей консубстанциальности (т.е. идеей внутр. онтологич. связи всех существ). Ф. — представитель филос. софиологии, согл. к-рой София — это «художница при Боге», носительница предвечного творч. замысла, идеального первообраза мира. Понятие Софии завершает космологию Ф., ибо он утверждает метафиз. природу тварного естества не просто как систему идей, а «как Богоданное единство идеальных определений твари». Ф. подчеркивал живое единство космоса, идеальную основу мира, связанную с видимым и невидимым бытием. Осн. тема культ.-истор. воззрений Ф. — отрицание культуры как единого во времени и в пространстве процесса, с вытекающим отсюда отрицанием эволюции и прогресса культуры. Относительно отд. культур Ф. развивал мысль о подчиненности их ритмически сменяющимся типам — ср.-век. и возрожденческому. Признаки субъективного типа возрожденческой культуры: раздробленность, индивидуализм, логичность, статичность, пассивность, интеллектуализм, сенсуализм, иллюзионизм, отвлеченность и поверхностность. Ренессансная культура Европы, согл. Ф., закончила свое существование к началу XX в., и с первых же лет нового столетия можно наблюдать первые ростки культуры нового типа. Признаки объективного типа ср.-век. культуры: целостность и органичность, соборность, диалектичность, активность, волевое начало, реализм, конкретность и самособранность. Свое собств. мировоззрение Ф. представлял как соответствующее стилю рус. Средневековья XIV— XV вв. Осн. законом мира Ф. считал з-н возрастания энтропии, понимаемой им как возрастание Хаоса во всех обл. мира, Хаосу противостоит Логос. Ср.-век. культура, коренящаяся в культе, сознательно борется с человекобожием возрожденческой культуры, несущей в своих глубинах начало Хаоса. «Вера определяет культ, а культ —миропонимание, из к-рого далее следует культура». В столкновении двух типов культуры (возрожденческого и средневекового) были заложены трагические начала жизни и творчества Ф. Соч.: Столп и утверждение истины. Опыт православной теодицеи в 12 письмах. М., 2003; Имена. М.; Харьков, 1998. Лит.: П.А.Флоренский: Pro et contra. СПб., 1994. М.М.Новикова ... смотреть
(1882-1943) - рус. религ. философ, священник и богослов, последователь Д. Соловьеве. Центр. вопрос его гл. работы «Столп и утверждение истины» - обоснование истинности правосл. догматики, особенно триединства. Ан-тиномичность догматов, напр. еди-носущности и трехипостасности бога, по Ф., не может быть объяснена на основе логич. закона тождества. Разрешение самоочевидных антиномий возможно только путем безуслов. признания истинности догматов, к-рые должны быть для разума самодоказат. аксиомой. Ф. написаны также богосл. работы, посвященные обоснованию аскетизма, почитания икон. Помимо богословия занимался физикой, математикой, но и спец. работы. Ф. пронизаны религ.-мистич. идеями. ... смотреть
(1882–1937) Русский религиозный философ, ученый, священник и богослов, последователь Вл. С. Соловьева. Центральные вопросы его главной работы «Столп и утверждение Истины» (1914) — идущая от Соловьева концепция всеединства и учение о Софии, а также обоснование православной догматики, особенно триединства, аскетизма и почитания икон. Основные произведения: «Смысл идеализма» (1914), «Около Хомякова» (1916), «Первые шаги философии» (1917), «Иконостас» (1918), «Мнимости в геометрии» (1922). Павел Александрович Флоренский был человеком великих дарований и уникальной трагической судьбы. Выдающийся математик, философ, богослов, искусствовед, прозаик, инженер, лингвист, государственный мыслитель родился 9 января 1882 года близ местечка Евлах Елизаветпольской губернии (ныне Азербайджан) в семье инженера-путейца, строившего Закавказскую железную дорогу. Мать происходила из древнего армянского рода Сапаровых. Кроме старшего Павла, в семье было еще пять детей. В своих записках «Детям моим. Воспоминания прошлых дней» (1916–1924) Флоренский исследует мир детства. «Секрет гениальности — в сохранении детства, детской конституции на всю жизнь. Эта-то конституция и дает гению объективное восприятие мира…», — считает он. С детства он присматривался ко всему необычайному, усматривая в «особенном» (так называется один из разделов его воспоминаний) сигналы иного мира. «… Там, где спокойный ход жизни нарушен, где разрывается ткань обычной причинности, там виделись мне залоги духовности бытия, — пожалуй, бессмертия, в котором, впрочем, я был всегда уверен настолько прочно, что оно меня даже мало занимало, как не стало занимать и впоследствии и подразумевалось само собою». Ребенка волновали сказки, фокусы, все, что отличалось от обычного вида вещей. Религиозно-философские убеждения Флоренского сложились не из философских книг, которые он читал мало и всегда неохотно, а из детских наблюдений. Ребенком его волновала «сдержанная мощь природных форм, когда за явным предвкушается беспредельно больше сокровенное». Отец Флоренского сказал как-то своему сыну-гимназисту, что его (сына) сила «не в исследовании частного и не в мышлении общего, а там, где они сочетаются, на границе общего и частного, отвлеченного и конкретного. Может быть, при этом отец сказал еще — «на границе поэзии и науки», но последнего я твердо не припоминаю». Вспоминая о годах ученичества во 2-й тифлисской гимназии, Флоренский писал: «Страсть к знаниям поглощала все мое внимание и время». Преимущественно он занимался физикой и наблюдением природы. В конце гимназического курса, летом 1899 года, Флоренский пережил духовный кризис. Открывшаяся ограниченность и относительность физического знания впервые заставила его задуматься об Истине абсолютной и целостной. Этот кризис научного мировоззрения Флоренский описал в главе «Обвал» книги воспоминаний. Он хорошо помнил время («жаркий полдень») и место («на склоне горы по ту сторону Куры»), когда вдруг ему стало ясно, что «все научное мировоззрение — труха и условность, не имеющая никакого отношения к истине». Поиски истины продолжались и завершились обнаружением простого факта, что истина в нас самих, в нашей жизни «Истина всегда дана была людям, и Она не есть плод научения какой-нибудь книги, не рациональное, а нечто гораздо более глубокое построение, внутри нас живущее, то, чем мы живем, дышим, питаемся». Первым душевным порывом после духовного переворота было уйти в народ отчасти под влиянием сочинений Л. Н. Толстого, которому в то время Флоренский написал письмо. Родители настояли на продолжении образования и в 1900 году Флоренский поступил на физико-математический факультет Московского университета. Наибольшее влияние на него оказал один из основателей Московского математического общества Н. В. Бугаев. Свое кандидатское сочинение на специальную математическую тему Флоренский предполагал сделать частью большой работы, синтезирующей математику и философию. Помимо занятий математикой Флоренский слушал лекции на историко-филологическом факультете, самостоятельно изучал историю искусства. «Мои занятия математикой и физикой, — писал он впоследствии, — привели меня к признанию формальной возможности теоретических основ общечеловеческого религиозного миросозерцания (идея прерывности, теория функции, числа). Философски же и исторически я убедился, что говорить можно не о религиях, а о религии, и что она есть неотъемлемая принадлежность человечества, хотя и принимает бесчисленные формы». В 1904 году, после окончания университета, П. А. Флоренский поступает в Московскую духовную академию, желая, как он писал в одном из писем, «произвести синтез церковности и светской культуры, вполне соединиться с Церковью, но без каких-нибудь компромиссов, честно воспринимать все положительное учение Церкви и научно-философское мировоззрение вместе с искусством…» Главным устремлением тех лет было познание духовности не отвлеченно-философски, а жизненно. Неудивительно, что кандидатское сочинение Флоренского «О религиозной истине» (1908), которое стало ядром его магистерской диссертации и книги «Столп и утверждение Истины» (1914), было посвящено путям вхождения в Православную Церковь. «Живой религиозный опыт, как единственный законный способ познания догматов», — так сам П. А. Флоренский выразил главную мысль книги. «Церковность — вот имя тому пристанищу, где умиряется тревога сердца, где усмиряются притязания рассудка, где великий покой нисходит в разум». После окончания академии в 1908 году Флоренский был оставлен преподавателем на кафедре истории философии. За годы преподавания в МДА (1908–1919) он создает ряд оригинальных курсов по истории античной философии, кантовской проблематике, философии культа и культуры. А. Ф. Лосев отмечал, что Флоренский «дал концепцию платонизма, по глубине и тонкости превосходящую все что я читал о Платоне». «В отце Павле, — писал С. Н. Булгаков, — встретились культурность и церковность, Афины и Иерусалим, и это органическое соединение само по себе есть факт церковно-исторического значения». Вокруг Флоренского, который в 1912–1917 годах еще и возглавлял журнал «Богословский вестник», сложился круг друзей и знакомых, которые во многом определяли атмосферу русской культуры начала XX века. Революция не явилась неожиданностью для Флоренского. Более того, он много писал о глубоком кризисе буржуазной цивилизации, часто говорил о надвигающемся крушении привычных устоев жизни. Но «в то время, когда вся страна бредила революцией, а также и в церковных кругах возникали одна за другою, хотя и эфемерные, церковно-политические организации, отец Павел оставался им чужд, — по равнодушию ли своему вообще к земному устроению, или же потому, что голос вечности вообще звучал для него сильнее зовов современности» (С. Н. Булгаков). Флоренский не собирался уезжать из России, хотя на Западе его ждала блестящая научная карьера и, вероятно, мировая слава. Он был одним из первых среди лиц духовного звания, кто, служа Церкви, стал работать в советских учреждениях. Никогда при этом Флоренский не изменял ни своим убеждениям, ни священному сану, записав себе в назидание в 1920 году: «Из убеждений своих ничем никогда не поступаться. Помни, уступка ведет за собою новую уступку, и так — до бесконечности». До тех пор, пока это было возможно, то есть до 1929 года, Флоренский во всех советских учреждениях работал, не снимая подрясника, тем самым открыто свидетельствуя, что он священник. Флоренский ощущал нравственный долг и призвание в том, чтобы сохранить основы духовной культуры для будущих поколений. 22 октября 1922 года он вошел в комиссию по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой лавры. В результате деятельности комиссии было описано огромное историко-художественное богатство Лавры и спасено национальное достояние. Комиссия подготовила условия для осуществления декрета «Об обращении в музей историко-художественных ценностей Троице-Сергиевой лавры», подписанного 20 апреля 1920 года Председателем Совнаркома В. И. Лениным. В 1921 году Флоренский был избран профессором Высших художественно-технических мастерских. В период зарождения и расцвета различных новых течений (футуризма, конструктивизма, абстракционизма) он отстаивал духовную ценность и значимость общечеловеческих форм культуры. Он был убежден, что деятель культуры призван раскрыть существующую духовную реальность. «Другой взгляд, согласно которому художник и вообще деятель культуры сам организует что хочет и как хочет, субъективный и иллюзионистический взгляд на искусство и на культуру», в конечном итоге ведет к обессмысливанию и обесцениванию культуры, то есть к разрушению культуры и человека. Этим вопросам посвящены работы Флоренского «Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях», «Обратная перспектива», «Иконостас», «У водоразделов мысли». Как и в юные годы, он убежден в существовании двух миров — видимого и незримого, сверхчувственного, лишь дающего о себе знать с помощью «особенного». Таким особенным являются, в частности, сновидения, которые соединяют мир человеческого бытия с миром запредельным. Свою концепцию сновидений Флоренский излагает в начале трактата «Иконостас». Это весьма важная для Флоренского идея обратного течения времени. «В сновидении время бежит, и ускоренно бежит навстречу настоящему, против движения времени бодрственного сознания. Оно вывернуто через себя, и, значит, вместе с ним вывернуты и все его конкретные образы. А это значит, что мы перешли в область мнимого пространства». Еще в 1919 году он публикует статью «Троице-Сергиева Лавра и Россия» — своего рода философию русской культуры. Именно в Лавре Россия ощущается как целое, здесь наглядное воплощение русской идеи, предстающей как наследие Византии, а через нее — Древней Эллады. История русской культуры распадается на два периода — Киевский и Московский. Первый состоит в принятии эллинства. «За формированием извне женственной восприимчивости русского народа приходит пора мужественного самосознания и духовного самоопределения, создание государственности, устойчивого быта, проявление всего своего активного творчества в искусстве и науке и развитие хозяйства и быта». Первый период связан с именем равноапостольного Кирилла, второй — преподобного Сергия. Женская восприимчивость воплощена в символе Софии-Премудрости, мужественное оформление жизни Московской Руси — в символе Троицы Троица — символ единения русских земель. Именно так трактует Флоренский и Троицу Рублева, воплотившего в красках идеи Сергия Радонежского. Флоренский — теоретик древнерусской живописи. Именно он обосновал правомерность «обратной перспективы», на которой построена иконопись. Не беспомощность, не отсутствие мастерства заставляли древнего художника увеличивать предметы на заднем плане, но законы, присущие нашему зрению. «Русская иконопись XIV–XV веков есть достигнутое совершенство изобразительности, равного которому или даже подобного не знает история всемирного искусства и с которым в известном смысле можно сопоставлять только греческую скульптуру — тоже воплощение духовных образов и тоже, после светлого подъема, разложенную рационализмом и чувственностью». Одновременно с работой по сохранению культурного наследия П. А. Флоренский был вовлечен в научно-техническую деятельность. Он избрал прикладную физику отчасти потому, что это диктовалось практическими нуждами государства и в связи с планом ГОЭЛРО, отчасти потому, что довольно скоро стало ясно заниматься теоретической физикой, как он ее понимает, ему не дадут. В 1920 году Флоренский начинает работать на московском заводе «Карболит», в следующем году переходит на исследовательскую работу в Главэлектро ВСНХ РСФСР, участвует в VIII электротехническом съезде, на котором обсуждался план ГОЭЛРО. В 1924 году избирается членом Центрального электротехнического совета Главэлектро и начинает работать в Московском объединенном комитете электротехнических норм и правил. Тогда же создает в Государственном экспериментальном электротехническом институте первую в СССР лабораторию испытания материалов, впоследствии отдел материаловедения, в котором изучались диэлектрики. Флоренский издает книгу «Диэлектрики и их техническое применение» (1924), систематизирующие новейшие теории и взгляды, касающиеся изоляционных материалов. Одним из первых он начал пропагандировать синтетические пластмассы. С1927 года Флоренский — соредактор «Технической энциклопедии», для которой написал 127 статей, а в 1931 году он избран в президиум бюро по электроизолирующим материалам Всесоюзного энергетического комитета, в 1932 году включен в комиссию по стандартизации научно-технических обозначений терминов и символов при Совете Труда и Обороны СССР. В книге «Мнимости и геометрии» (1922) Флоренский из общей теории относительности выводит возможность конечной Вселенной, когда Земля и человек становятся средоточием творения. Здесь Флоренский возвращается к миропониманию Аристотеля, Птолемея и Данте. Для него, в отличие от многих математиков и физиков, конечность Вселенной является реальным фактом, не столько опирающимся на математические выкладки, сколько вытекающим из общечеловеческого мировоззрения. «Принцип относительности, — писал Флоренский в 1924 году, — был принят мною вовсе не по долгому обсуждению и даже без изучения, а просто потому, что был слабою попыткою облечь в понятие иное понимание мира. Общий принцип относительности есть, в некоторой степени, огрубленная и упрощенная моя сказка о мире». Флоренский полагал, что физика будущего, уйдя от отвлеченности, должна создавать конкретные образы, следуя Гете-Фарадеевскому миропониманию. В 1929 году в письме к В. И. Вернадскому, развивая его учение о биосфере, Павел Александрович пришел к мысли «о существовании в биосфере того, что можно было бы назвать пневматосферой, то есть о существовании особой части вещества, вовлеченной в круговорот культуры или, точнее, круговорот духа». Он указал «на особую стойкость вещественных образований, проработанных духом, например, предметов искусства», что придает культуроохранительной деятельности планетарный смысл. Летом 1928 года Флоренский был сослан в Нижний Новгород. Хотя через три месяца он был возвращен и восстановлен в должности по ходатайству Е. П. Пешковой, обстановка в Москве к тому времени была такой, что Флоренский говорил: «Был в ссылке, вернулся на каторгу». Авторы всевозможных пасквилей пытались представить его как закоренелого врага и тем подготовить общественное мнение к осознанию неизбежности и необходимости репрессий. Особенно жестокой травле подвергся Флоренский за истолкование им теории относительности в книге «Мнимости в геометрии» и за статью «Физика на службе математики» («Социалистическая реконструкция и наука», 1932). 26 февраля 1933 года Флоренский был арестован по ордеру Московского областного отделения ОГПУ, а 26 июля 1933 года осужден особой тройкой на 10 лет и отправлен по этапу в восточно-сибирский лагерь. 1 декабря он прибыл в лагерь, где его определили работать в научно-исследовательском отделе управления БАМЛАГа. 10 февраля 1934 года он был направлен в Сковородино на опытную мерзлотную станцию. Здесь Флоренский проводил исследования, которые впоследствии легли в основу книги его сотрудников Н. И. Быкова и П. Н. Каптерева «Вечная мерзлота и строительство на ней» (1940). В конце июля и начале августа 1934 года к Павлу Александровичу смогли приехать жена A. M. Флоренская с младшими детьми Ольгой, Михаилом и Марией (в это время старшие сыновья Василий и Кирилл были в геологических экспедициях). Это последнее свидание Флоренского с семьей состоялось благодаря помощи Е. П. Пешковой. 17 августа 1934 года Флоренский неожиданно был помещен в изолятор лагеря «Свободный», а 1 сентября отправлен со спецконвоем в Соловецкий лагерь особого назначения. 15 ноября он начал работать на Соловецком лагерном заводе йодной промышленности, где занимался проблемой добычи йода и агар-агара из морских водорослей и сделал более десяти запатентованных научных открытий. 25 ноября 1937 года Флоренский был вторично осужден — «без права переписки». В те времена это означало смертную казнь. Официальная дата кончины — 15 декабря 1943 года, — первоначально сообщенная родственникам, оказалась вымышленной. Трагическое окончание жизни осознавалось П. А. Флоренским как проявление всеобщего духовного закона: «Ясно, что свет устроен так, что давать миру можно не иначе, как расплачиваясь за это страданиями и гонениями» (из письма от 13 февраля 1937 года). Флоренский был посмертно реабилитирован, а полвека спустя после его убийства семье из архивов госбезопасности передали рукопись, написанную в тюрьме: «Предполагаемое государственное устройство в будущем» — политическое завещание великого мыслителя. Будущую Россию (Союз) Флоренский видит единым централизованным государством во главе с человеком пророческого склада, обладающим высокой интуицией культуры. Флоренскому очевидны изъяны демократии, которая служит лишь ширмой для политических авантюристов; политика — специальность, требующая знаний и зрелости, недоступная всем, как и любая другая специальная область. Предрекал Флоренский возрождение веры: «Это будет уже не старая и безжизненная религия, а вопль изголодавшихся духом». 21 февраля 1937 года Флоренский писал сыну Кириллу: «Что я делал всю жизнь? — Рассматривал мир как единое целое, как единую картину и реальность, но в каждый момент или, точнее, на каждом этапе своей жизни, под определенным углом зрения. Я просматривал мировые соотношения на разрезе мира по определенному направлению, в определенной плоскости и старался понять строение мира по этому, на данном этапе меня занимающему признаку. Плоскости разреза менялись, но одна не отменяла другой, а лишь обогащала. Отсюда — непрестанная диалектичность мышления (смена плоскостей рассмотрения), при постоянстве установки на мир, как целое». ... смотреть
Павел Александрович Флоренский (1882—1937 гг.) религиозный философ, ученый Вглядись в явление — и увидишь, что оно есть шелуха другого, глубже его леж... смотреть
Павел Александрович Флоренский (1882—1937 гг.) религиозный философ, ученый Вглядись в явление — и увидишь, что оно есть шелуха другого, глубже его леж... смотреть